Top.Mail.Ru

Муниципальное автономное
учреждение культуры
города Набережные Челны
«Русский драматический театр
«Мастеровые»

Касса:
8 (8552) 39-19-36
ежедневно с 10:00 до 19:30Служба продаж:
+7 927 439 02 05
по будням с 9:00 до 17:00

Купить билеты

Главное меню

О нас пишут

ПО ТУ СТОРОНУ КРОЛИЧЬЕЙ НОРЫ

«Кроличья нора». Д. Линдси-Эбер.
Театр «Мастеровые» (Набережные Челны).
Режиссер Денис Хуснияров, художник Елена Сорочайкина.

Читая пьесу драматурга Дэвида Линдси-Эбера «Кроличья нора», сразу представляешь ее на бродвейских подмостках. Тут ничего удивительного, это и есть образцовая бродвейская история, получившая обязательных «Пулицера» и «Тони», поставленная на американской сцене с Синтией Никсон в главной роли и в довершение триумфа экранизированная с Николь Кидман. В бэкграунде у нее, очевидно, Уильямс и Олби, в ныне здравствующих родственниках — «Графство Осейдж» и «Бог резни».

Главные герои пьесы американские супруги Бекка и Хауи (и все-таки она на первом плане, а он на втором) восемь месяцев назад потеряли ребенка. Их четырехлетнего сына, бежавшего через дорогу за своим веселым псом, сбил безобидный паренек Джейсон, превысивший скорость и не успевший затормозить. Психологи в группе помощи утверждают, что нужно всех (в том числе себя) простить и смириться, мать Бекки, тоже пережившая смерть собственного сына, считает, что найти виноватого куда полезней для здоровья. Впрочем, ни одну из сторон героиня уже не может ни слышать, ни видеть.

Надо ли говорить, что с первой страницы, с первых реплик мы оказываемся в маленьком персональном аду главной героини, где все — от опустевшего дома и выжившей веселой собаки до щеголяющей собственной утратой матери и так некстати забеременевшей младшей сестры — мучает, все напоминает о потере. Муж Бекки, Хауи, находит спасение в группе психологической помощи и просмотре видеозаписей с сыном, Бекка же в итоге спасается общением с нечаянным убийцей Джейсоном. Он сочиняет для Бекки сказку про кроличьи норы, что ведут в альтернативные вселенные, где не ты, но кто-то очень похожий на тебя очень счастлив, потому что никогда не терял сына. Пьесу «Кроличья нора» режиссер Денис Хуснияров, только что возглавивший театр «Мастеровые», выбрал для своей первой постановки в Набережных Челнах, и выбор этот кажется достаточно амбициозным. Крепкая психологическая драма, написанная для больших актеров, в потенциале может иметь как фестивальную историю, так и коммерческий успех.

Художник Елена Сорочайкина создала для спектакля гнетущее пространство, серые стены которого покрыты ровными рядами аналоговых видеокассет, «вэхаэсок». Странная комната-коробка, напоминающая своей стерильностью кабинет для допросов, за одной (в данном случае четвертой) стеной которого прячутся невидимые наблюдатели. В центре комнаты длинный стол, за ним сидит Бекка, справа на стуле, боком к зрителю — Хауи, справа же у стены холодильник — исходная точка Иззи, сестры Бекки, стул в левом дальнем углу — для Нэт, матери Бекки и Иззи, а в правом — для Джейсона. С первой минуты спектакля все герои на сцене, заперты здесь, в комнате пыток и допросов.

Бекка и Хауи в начале спектакля — словно часть этого пустого и стерильного пространства, часть этой не-жизни. Бекка в исполнении Марины Кулясовой молчалива, неподвижна, эмоционально скупа. Хауи Евгения Федотова тих, вкрадчив, он даже ходит так, как будто боится кого-то разбудить. Если говорить в терминологии Михаила Чехова, то драматургия этого спектакля строится на борьбе атмосфер. И остальные герои, попадая в холодный, застывший мир Бекки и Хауи, делают все, чтобы хоть как-то оживить эти длящиеся уже восемь месяцев похороны.

Первой в звенящую тишину врывается Иззи Анны Дунаевой… Когда Театр Поколений им. З. Я. Корогодского находился в равелине Петропавловской крепости, в его лучший, наверное, период Дунаева создала там целый пантеон несгибаемых девочек, цельных, упрямых, живых и живучих. Ее Мари из «Болезней молодости», Снегурочка, Исмена, Уна, умирая, проигрывая, обнаруживали неправильность этого мира, отторгающего все живое.

Денис Хуснияров, кажется, чувствует эту способность актрисы оживлять, как электрическими разрядами, если не мир, то спектакль точно. Ее героиня, в общем-то, второстепенная в пьесе, здесь встает вровень с Беккой. Режиссер первой запускает ее в пространство смерти и скорби, как маленькую птицу в окно. И она под энергичную музыку танцует-бьется. Иззи пришла к сестре, чтобы рассказать, что беременна, но знает, как это сейчас некстати. Она тянет с новостью и вместо этого рассказывает, что набила морду какой-то женщине на дискотеке, рисуется, изображает из себя трудного подростка, кем, наверное, и хочет ее видеть сестра. Иззи Дунаевой играет роль, потому что рядом с чужой неудачной жизнью хотя бы из вежливости нужно тоже притвориться неудачницей. Но она не может делать это вечно, как бы ни хотела ее мать Нэт, похоронившая сына-наркомана и словно ждущая от детей одних только неприятностей, и как бы ни было больно сестре Бекке. Иззи не подросток и даже не залетевшая по глупости неудачница, Иззи уже мать — жизнь в квадрате, и инстинкт не позволяет ей долго подыгрывать чужому горю. Витальность побеждает в ней, а затем, как вирус воздушно-капельным путем, проникает и во всех остальных. Начинается пробуждение жизни. Оживает Хауи и перемещается со своего стула поближе к Бекке, чтобы потребовать любви и ласки, активизируется Джейсон (Алексей Ухов), паренек с щенячьим обаянием и с такой же настойчивостью. Этот трогательный убийца, которого невозможно ненавидеть, то и дело отвоевывает Бекку у кататонического ступора.

В этой борьбе атмосфер, в игре живого и мертвого есть один более слабый игрок — мать Бекки в исполнении Ольги Астафьевой. При всей условности, стерильности пространства, герои, помещенные в него и словно привязанные каждый к своей точке, здесь не карикатуры. При всей формальности внешнего сценического рисунка их внутренняя жизнь сложна и разнообразна. И только Нэт почему-то подана в спектакле как персонаж комический и служебный. Она здесь, скорее, говорящая кукла: включается иногда на реплику и выключается вновь. Такое решение расшатывает идеальную конструкцию спектакля, но все-таки не разрушает ее. И «Кроличья нора» Дениса Хусниярова кроме художественного явно достигает и своего терапевтического эффекта.

Неожиданно самый страшный кошмар любого родителя превращается в историю о том, как жизнь, мухлюя и передергивая, обыгрывает смерть. И некогда бледная и отрешенная Бекка уже хохочет. Она ударила по лицу какую-то женщину, игнорировавшую своего ребенка, и ей вдруг стало легче. Кажется, решив подраться, героиня Марины Кулясовой перешла в другую роль — не скорбящей матери, а магазинной скандалистки, например. Бекке не помогли психологи, забота мужа, советы близких, но вот магазинная ссора и еще теория о кроличьих норах от навязчиво-виноватого Джейсона позволили ей представить другую, альтернативную Бекку и жить дальше, а заодно разрешить жить и другим. Она больше не запрещает матери говорить о ее скорби (хотя раньше устраивала скандал, когда та, не дай Бог, сравнивала свою потерю с ее), не требует у мужа продать их дом, и даже Иззи теперь можно во всеуслышание сказать, что она идет на занятия в группу, где учат правильно выталкивать из себя ребенка.

Автор: Оксана КУШЛЯЕВА

"Петербургский театральный журнал", 13 декабря 2015 г.

ВНИМАНИЕ! БИЛЕТЫ НА СПЕКТАКЛИ ПРОДАЮТСЯ ТОЛЬКО НА НАШЕМ САЙТЕ