О нас пишут

21 апреля 2016

ГЛАВНЫЙ РЕЖИССЕР "МАСТЕРОВЫХ" О РАЗРЫВЕ ШАБЛОНОВ ДЛЯ ЧЕЛНИНСКОГО ЗРИТЕЛЯ, ОПЫТЕ РАБОТЫ С ЮРИЕМ БУТУСОВЫМ И СКАЗКЕ ПРО "ШУРАЛЕ" 

Русский драматический театр из Набережных Челнов на гастролях в Казани представил сразу четыре свои постановки на малой сцене театра им. Камала. Питерский главреж «Мастеровых» Денис Хуснияров, занимающий эту должность с ноября прошлого года, рассказал в интервью «БИЗНЕС Online» о том, как в репертуаре театра появился спектакль, которому «наплевать, как его будут воспринимать», фестивальном настоящем и будущем «Мастеровых», а также мечтах о «Трех сестрах».

«ДЛЯ МЕНЯ РАБОТА В «МАСТЕРОВЫХ» — ЭТО ПРЕЖДЕ ВСЕГО ВЫЗОВ САМОМУ СЕБЕ»

— Денис, ваши впечатления от завершившихся гастролей «Мастеровых» в столице Татарстана? Насколько они были важны для театра?

— Конечно, это важно для театра. Потому что любой выезд труппы куда-либо, это всегда хорошо для артистов. Это такое обновление, новые впечатления, другой зритель. Хотя это своего рода и стресс, испытание. Но стресс и испытания в нашей профессии — это очень хорошо. У себя дома — одна история, потому что там свой зритель, а в чужом городе, где тебя не знают, совсем другая.

— Вы для республики человек новый, несмотря на татарские корни. Поэтому, наверное, не слишком обращаете внимание на то, что приезд челнинского театра в Казань несет в себе на местном уровне определенную интригу...

— Да, наверное, я этих тонкостей не знаю. Для меня это прежде всего гастроли. Но в Казани мы видим только помощь, открытость всех и теплый зрительский прием. Поэтому, я думаю, что гастроли случились.

— Вообще, каковы ваши планы относительно Челнов и «Мастеровых»? Все-таки вы востребованный питерский режиссер. Почему решились стать главрежем в провинции?

— Потому что это ответственность — должность главного режиссера. Мне кажется, рано или поздно такой момент наступает у любого режиссера. И не факт, что это будет сразу какой-то большой театр. Все развивается поступенчато. Для меня работа в «Мастеровых» — это прежде всего развитие, ответственность, вызов самому себе. Это мой первый такой опыт.

И немаловажно, что случился контакт с руководством театра. На самом деле, это самое главное, потому что не всегда получается художественному и административному руководству находить консенсус. В «Мастеровых», на мой взгляд, это получилось. И наиважнейший момент — это взаимопонимание с артистами. Это мои внутренние ощущения по работе в «Кроличьей норе». Я увидел людей, которые хотят работать, увидел отдачу, горящий глаз, увидел, что у людей есть вера и желание, чтобы отношения развивались, то есть много факторов, и я, все взвесив, решил попробовать.

— У вас есть понимание стратегии развития театра «Мастеровые» или главная задача — делать хорошие спектакли?

— Моя задача — делать хорошие спектакли, чтобы они были искренними, чтобы отвечали моим художественным запросам и, конечно же, запросам театра. И, конечно, театр должен быть разным, неслучайно у нас появился спектакль «Осенняя скука».

«ЭТОТ СПЕКТАКЛЬ КАК БЫ ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО ЕМУ НАПЛЕВАТЬ, КАК ЕГО БУДУТ ВОСПРИНИМАТЬ»

— Как я понимаю, «Осенняя скука» — чрезвычайно смелое прочтение режиссером Юрием Николаенко русской классики, Некрасова, для вас как главрежа — это важная история.

— Да, для меня это важная история, потому что здесь дело не только в эстетических и вкусовых вещах. Этот спектакль еще и смелый шаг для нашего театра. Мы бросаем как бы некий вызов, потому что театр «Мастеровые» шел очень классической традиционной дорогой. Но я считаю, что театр должен быть разный. И это первый шаг, чтобы чуть-чуть преломить направление театра, чтобы артисты поняли, что можно работать в разных эстетиках. И, мне кажется, они делают это честно. Ну и с точки зрения разговора со зрителем, по-моему, это тоже важно. Для меня не так важна художественно-эстетическая оценка спектакля, а эти перемены внутри театра и вокруг него.

Мы будем и дальше искать новое, чтобы театр был разным, чтобы он был для разного зрителя, чтобы он не зацикливался на какой-то одной дороге, как многие театры.

— И все-таки что вы думаете о спектакле «Осенняя скука» как профессионал?

— С точки зрения конечного результата, конечно, этот спектакль неидеален, негармоничен, он в принципе деструктивно построен, разрушая все каноны композиции, целостности и прочего. Но из этого набора, условно скажем «этюдов», рождается очень простая и честная история.

Я спрашиваю у режиссера: зачем тебе в спектакле сцена из фильма «Ты у меня одна», она же здесь поперек всего? «Потому что она здесь должна быть!» — слышу в ответ. И это верно. Потому что так должно быть. Но когда ты все это смотришь целиком и когда история наматывается как на клубок, внутри остается какая-то энергия после этого спектакля, и этим мне он ценен. Он наивный и смелый. Он не пытается ничему соответствовать, он внутренне так построен, что как бы заявляет, что ему наплевать, как его будут воспринимать.

— Согласны, что Юрий Николаенко очень внимательно смотрел спектакли Юрия Бутусова?

— (Смеется) Очень внимательно...
— Многочисленные автомобильные шины на авансцене сразу отсылают к бутусовскому «Макбет. Кино» в театре Ленсовета, а сцена с пластиковыми стаканчиками тут же отсылает к безумному и гениальному прологу в «Беге» Вахтанговского театра.

— Конечно, это все реплики. Николаенко берет и использует все эти ходы, потому что мы все немножко, рано или поздно, подсели на Юрия Николаевича [Бутусова]. И мне посчастливилось с ним поработать, это, конечно, уникальный человек во всех смыслах, и у него надо учиться, учиться и учиться. Поэтому Юра делает это умышленно, конечно.

— Между прочим, критики и о вас писали, что Хуснияров попытался «сделать» Бутусова на его же сцене в театре им. Ленсовета, когда вы там выпускали на большой сцене спектакль THE DEMONS.

— Я понимал, что иду в театр Юрия Николаевича Бутусова. Можно придумать любую эстетику для любого текста, но я понимал, что иду именно в этот театр и буду работать с артистами этого театра, понимал, что это в любом случае будет давить. И решил: зачем идти на эти сопротивления? Я сочинил спектакль заранее, идя туда. Собственно, это и было зеленым светом, то, что он был взят в работу. Мне понравилось все это реализовывать и работать с Бутусовым плечом к плечу. Это очень крутой опыт.

— Сейчас часто говорят, что за последние годы театральная жизнь Питера ожила, стала гораздо ярче и разнообразнее. Чем вы это объясняете?

— Ожила, да. Во-первых, это, на мой взгляд, большой расцвет молодой режиссуры. Появились имена, которые сразу стали заявлять о себе. Конечно же, создание новой сцены Александринки-2, центра, который возглавляет Марат Гацалов. Это, мне кажется, тоже очень здоровское место в Питере. Там крутится много чего, туда приезжают очень хорошие художники. Конечно же, театр имени Ленсовета, Юрий Николаевич запустил там очень здоровскую машину, со своей эстетикой, он перестроил театр, повернул его в другую сторону. Сейчас там идет совсем другой репертуар, совсем новый разговор.

— Андрей Могучий тоже самое сделал с БДТ?

— Могучий и БДТ — это еще одна планета, потрясающая, которая мне очень нравится. Это очень здорово, что Питер шагнул мощно. Гордость.

«НАМ НУЖНА СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ»

— Вернемся в Набережные Челны. Некоторые считают порочной практикой, когда главный режиссер театра не находится на месте постоянно. Или в вашем случае это изначально было нерешаемой задачей?

— Нерешаемой абсолютно, потому что я не могу, это изначально обговаривалось, бросить свой театр на Васильевском в Санкт-Петербурге, где работаю седьмой год. Это дорогой мне, родной театр. И когда директор «Мастеровых» меня приглашал, я это обозначил, и он прекрасно понимал, что сидеть в Челнах я не буду. Стараюсь организовывать режиссеров для театра, стараюсь искать разных интересных педагогов. То есть жизнь кипит.

Я молодой режиссер, предложения есть, я должен ездить, смотреть, учиться, перенимать опыт и так далее. Я предпочитаю демократичный способ общения. И в театре, думаю, этим тоже довольны. Мы все открыто, по-дружески общаемся.

— Ваши питерские связи помогут «Мастеровым» устроить хорошую фестивальную судьбу?

— Я могу делать только одно — ставить спектакли, к которым, может быть, будет присматриваться критика и фестивальная общественность. Олег Семенович Лоевский посмотрел «Кроличью нору» здесь в Казани на «Ремесле» и сразу пригласил на фестиваль малых городов, организованный Театром Наций в городе Вольске. Это уже огромная победа.

Театр побывал в Санкт-Петербурге, во внеконкурсной программе премии «Прорыв». У них такой принцип — каждый год они привозят на фестиваль спектакли бывших лауреатов или номинантов «Прорыва», которые они поставили не в Петербурге. В этом году приехал Театр Наций — Макс Диденко привез «Идиота», наша «Кроличья нора» и Семен Серзин привез спектакль из Прокопьевска. Замечательно все прошло, нас отлично приняли. Можно считать, что фестивальная жизнь уже началась. У нас есть, как сейчас говорят, нехилые планы (улыбается). Может, из этого что-то и получится.

— В качестве своего дебюта в «Мастеровых» вы выбрали спектакль, в котором, в общем-то, не выражен ярко стиль режиссера, где очень многое зависит от актерской работы. Как вам уровень труппы театра?

— Понятно, что «Кроличья норма» — это неконцептуальный спектакль. Но такой цели и не было. Я всегда беру текст и начинаю работать с артистами. И куда нас поведет — туда нас и повело.

Качество труппы замечательное, мне кажется. Они были чуть-чуть растренированы, если честно, но сейчас собрались. И очень хороший потенциал у многих. Есть, кому немного сложнее, тяжелее. Но по большому счету у основной труппы хороший потенциал, актеры мне очень нравятся.

— Директор театра уже озвучил некоторые из ближайших планов. Вы поставите в Челнах «Ревизора». Что это будет за спектакль?

— Что касается «Ревизора», он придуман достаточно современно. Дальше мы хотели бы взять Шекспира «Сон в летнюю ночь», но это пока просто название. А совсем в будущем, когда-нибудь, с нашими артистами можно попробовать «Три сестры». Но это пока мечты. И, конечно, нужна современная российская драматургия. Одна пьеса обязательно нужна. У нас просто нет в репертуаре новой драмы.

«СМОТРЕЛ СКАЗКУ ПРО «ШУРАЛЕ» И В ОЧЕНЬ МНОГИХ МЕСТАХ ПОЛУЧИЛ УДОВОЛЬСТВИЕ»

— У вас татарские корни, если бы поступило предложение сделать спектакль в национальном татарском театре, было бы это интересно?

— Ну у меня такие корни, что я в первый раз приехал в Казань. Предложений пока не поступало. Поэтому говорить об этом мне, наверное, нет смысла.

Вообще, три года назад я участвовал в лаборатории театра им. Камала, и тогда еще мы с Фаридом Рафкатовичем Бикчантаевым говорили о возможности постановки в театре им. Камала, но как-то так сложилось, дальше дело не пошло. Но все же я уже имел опыт работы с артистами Камаловского театра на татарском языке. Правда, ничего не понимал, но мне помогали, переводили. Это была пьеса Анны Батуриной «Кафе Шарур» — новая драма на малой сцене.

— Новая драма на татарском языке — это не слишком радикально для потенциальной аудитории, которая ходит в национальный театр?

— Дело в том, что я не понимаю слов (смеется). Хотя я посмотрел здесь на малой сцене «Однажды летним днем» Фоссе — мне кажется, это замечательный спектакль.

Я хожу на большую сцену здесь, и это совершенно другая эстетика. Вот то, о чем вы говорите (татарская публика, культура), это какое-то погружение, это свой космос. Мне кажется, очень классно, что театр работает и так, и так.

— По поводу спектаклей на большой Камаловской сцене. У питерского эстета не было ощущения, что это такой лубок?

— Есть понимание того, что это культура этого народа. И я же, прежде всего, не на себя смотрю, а на зрителя, который сидит в Камаловском театре и испытывает огромное счастье. Поэтому, я думаю, что это очень хорошо. Пытаюсь понять, втыкаю наушник, где переводят, слушаю эту эстетику — это очень интересно. Утром, например, смотрел сказку про «Шурале» и в очень многих местах получил удовольствие.

— Есть у меня к вам и один глобальный вопрос: у вас есть понимание того, как сделать классный провинциальный театр? Откуда появляются Воронежский камерный театр, пермяки «У моста»...

— Вы сейчас сами назвали: Михаил Бычков — это Воронежский камерный, Сергей Федотов — «У моста». Я думаю, главное — это человек, который берется и делает. Сам театр не может организоваться, если нет у руля худрука или главрежа, у которого полная свобода творчества, понимание, возможности. Тогда все может получиться. Мне кажется, это человек. Человек должен взять и начать строить театр.

Автор: Айрат НИГМАТУЛЛИН
Деловая электронная газета Татарстана «БИЗНЕС Online»